Он замолкает, а по моим щекам катятся слёзы, и я даже не стираю их, до сих пор слыша в голове его слова.

– О, господи, – закрываю рот рукой, сотрясаясь в рыданиях. Мне так больно, так сильно, так невероятно больно где-то в сердце, что я пытаюсь дышать, сползая на пол и сжимая руками голову.

– Мишель, – полный сожаления голос Ника раздаётся где-то далеко, но я плачу. Ведь это было так ужасно, так отвратительно и так честно. Мне кажется, что я с каждой секундой схожу с ума, а рыдания захлёстывают меня, я не могу сдержать стонов.

– Ну, тише, – ласковые руки поднимают меня с пола. Ник возвращает меня на диван, сжимая в своих руках успокаивая.

– Прости… как я мог сказать тебе это… как я мог. Я убийца, Мишель, я грязный… говорил тебе об этом. Я не изменюсь… никогда это не уйдёт из моей жизни. Никогда, – шепчет он, целуя мои волосы, и я ощущаю, насколько мне сейчас болезненно каждое прикосновение, каждый поцелуй.

– Не трогай… прошу… не трогай меня, – я отталкиваю его, отодвигаясь на другой конец дивана.

– Мишель…

– Не сейчас… пожалуйста… не сейчас, – сквозь плач говорю я, подскакивая с места и бегу в спальню, чтобы сорвать с себя платье и быстро переодеться.

Я не знаю, что сейчас думать, но я в шоке. Я в полном смятении в душе, но дышать всё же могу, задыхаюсь от этой правды. Она стала для меня ужасной, и я не могу мыслить разумно, только подхватить сумку и выбежать обратно.

– Мишель, нет! – Ник перехватывает мою руку, готовую нажать на кнопку лифта.

– Прошу, отпусти меня… отпусти… я помню… подписала… но сейчас отпусти, – молю я не поворачиваясь.

– Пожалуйста, крошка, пожалуйста, не делай этого… не уходи, не оставляй меня, – его шёпот тонет в неразберихе, творящейся в моей голове. И я нажимаю на кнопку лифта.

– Дай… я не знаю… больно… так ужасно… так глубоко. Я дышать не могу… не могу думать… не могу… о, господи, – мою грудь снова сдавливают рыдания, и я забегаю в распахнутые дверцы лифта, не поднимая головы, яростно жму на кнопку, чтобы закрыть от себя события. Спрятаться в своём коконе и пережить это в одиночку. Ожидала ли я подобное от вечера? Ни черта. Я готова была… готова была сказать, как люблю его. Но… чёрт, как же мне плохо.

На дрожащих ногах выбегаю из комплекса, даже не зная, куда идти, что мне делать. Но я должна куда-то выплеснуть это всё, должна избавиться от плача, который продолжает разрывать меня.

– Мисс Пейн, – мне на плечо ложится твёрдая мужская рука, и я вздрагиваю, смотря на Майкла.

– Я…я…мне надо… надо… – мои губы так же дрожат, как и тело.

– Я понял, давайте, я вас отвезу туда, куда вы захотите. Хорошо? – Предлагает он, указывая на машину.

Я киваю, пока он ведёт меня к автомобилю и помогает забраться на заднее сиденье.

– Домой, я хочу домой, – шепчу я, и Майкл заводит мотор, увозя меня от ужаса, который живёт в этом месте.

Пиджак Ника так и свисает на переднем сиденье, ведь всё было так хорошо… буквально несколько минут назад. Я была счастлива, а сейчас я не знаю, что со мной. Мне так холодно, внутри так холодно, а в голове продолжают появляться красочные картинки, реализующие рассказ Ника.

Изнасиловать ребёнка… бедный малыш, избитый и желающий мщения. Кровь и смерть. Да-да, я знала, что его отец был ублюдком. Но это для меня слишком, слишком страшно. Меня саму обвиняли в убийстве, но это не была моя вина. А Ник… он сделал это, сделал и забрал жизнь человека.

– Мисс Пейн, мы на месте, – я моргаю, поворачивая голову к открытой двери, и скатываюсь по сиденью.

– Спасибо, – бесцветно отвечаю я.

– Мисс Пейн, я не знаю, что снова произошло, но… возвращайтесь, пожалуйста, – тихий и полный заботы голос мужчины заставляет меня поднять на него голову.

– Я не знаю. Не знаю. Ничего не знаю, – качаю я головой, ведь это правда. Сейчас я разорвана изнутри, такой контраст дня износил мою душу, заставил её потеряться вновь. Но теперь я не вижу света, один мрак вокруг.

– Отдохните, мисс Пейн, не думайте ни о чём. Просто отдохните, вам это нужно. Отдохнуть вдали от него, и вы примете решение. От вас зависит ваша жизнь, и его жизнь, наша жизнь. Вас нет, и мы на себе ощущаем настроение мистера Холда. Он…

– Спасибо, Майкл, но я пойду… мне надо идти… куда-то идти, – перебиваю я его.

– Помочь вам?

– Нет, я сама, – медленно отвечаю, даже заторможено и бреду, спотыкаясь о свои ноги.

Голова пустая, просто пустая, ничего в ней нет. Совершенно ничего, кроме тишины. Мне кажется, что даже душа куда-то испарилась, оставив тело одно.

Я вхожу в квартиру, полностью тёмную и поднимаюсь по лестнице в свою спальню.

– Опа, какие люди, – передо мной раздаётся насмешливый голос Тейры, и я поднимаю голову, но не вижу её, просто смотрю сквозь сестру.

Ничего не ответив, закрываю за собой дверь, подходя к кровати, и сажусь на пол, кладя сумку рядом.

Действительно, не знаю, как принять тот факт, что Ник убил своего отца. Не знаю. Но внутри меня всё переворачивается, когда я думаю об этом.

Моя рука тянется к сумке, и я достаю оттуда конверт. Наши лица такие странные на этой фотографии, но она настолько любима мной, что я провожу пальцем по его лицу. Мрачный и красивый, преступник. Убийца. Но что ещё мог сделать мальчик, чтобы спасти сестру? Не знаю, как бы я поступила на его месте.

Отложив фото, я встаю и тихо открываю дверь, проходя в ванную, и захожу в одежде в душевую кабину. Открыв кран, я подставляю лицо под прохладные струи, но их не ощущается, только шок проходит. По щекам снова начинают катиться слёзы, слёзы прошлого, и даже не моего. Я так ошибалась, так ошибалась в прощении. Теперь понимаю, почему он так отказывался прощать его, понимаю, почему он отказывался простить себя. Он говорил, что убил бы его и сейчас. Убил бы с особой жестокостью, на которую способен только он.

Из моей груди вырываются рыдания, и я закрываю рот, чтобы никто не слышал, как мне сейчас больно. Я скатываюсь по стенке, чувствуя, насколько его прошлое отразилось на мне.

Продолжая плакать, переживать прошлое, настоящее и никакого будущего, я сижу. Просто сижу, потому что так холодно, меня трясёт от этого ледяного отчаяния в груди.

Не изменится, никогда не изменится. И не поможет ему моя любовь, она только убьёт всё во мне. Убивает его руками, убивает его глазами и словами. Он забрал меня и выжал до конца, украв из моей жизни краски. А я отдала, так добровольно поделилась, а сама осталась в серости. И сейчас смириться с тем, что я узнала, оказалось сложно. Словно у меня не было больше сил бороться за себя, я просто сошла с ума от его прошлого. Я несильная, он ошибся, я не готова к такому. Это слишком.

Выбираясь из душа, подхожу к запотевшему зеркалу и провожу рукой по нему, стирая пар.